I WANT YOU, I WANT YOU SO BAD:
Легкие туфли оставляют на паркете черту; звон стекла напоминает всхлип (обрывается также внезапно). Юбка мнется под пальцами, пока она кружится в комнате. Это шампанское, от которого она не помнит, где же теперь хрустальные туфельки матери (когда она идет босиком, свитер задирается, обнажая кожу). Ей чуть-чуть за шестнадцать, и привычка запрокидывать голову остается (звуки ударяются об гортань, обрываются сонным карканьем). Она не красится. И не то чтобы в Китсолте есть кому-нибудь до неё дело, но что-то осадочное остается.

«Увидел бы отец». (Скарлетт, её зовут Скарлетт). Её мать поджимает губы — ничего не поделаешь, такое бремя. Но за Скарлетт не придет ни один призрак прошлого, она ведь спряталась. Из золотоносных жил прорастает кукольный домик соломенной глиной. Руки скрещены, пальцы заломаны — вот оно, то заветное от посторонних на Канадской границе. Мать говорит, что у Скарлетт глаза отца. Говорит, что его сожрал Килсолт, будто то не город, а мифическое животное, что спускается из-за гор и оставляет дочерей сиротами. Факт оседает горечью, горьковатой водой за пазухой матери: от отца у Скарлетт ни открытки, ни фотографии — только фамилия. Потому что была война. А если не война, то тюремный мор обглодал кости, время сравняло с землей. Её мать говорит. А когда не спит, то молчит (скрип кресла-качалки, запах острого карри).

В витражные окна заглядывают дети. «Не приближайся к шахтам» - шепчут сны под подушку. Скарлетт слышит: ну же, детка, кто придет за тобой на исходе третьего дня? Да кому ты здесь нужна, побойся Бога. В темноте она пригибает к коленям голову и пьет из горла, пока не становится поздно и холодно.

---

Об игроке:
пишите, пожалуйста, хорошо;